Из цикла флотские байки

Инспекцию Министерства обороны долгие годы возглавлял старый заслуженный и украшенный всеми видами боевых наград маршал Москаленко. Он входил в знаменитую плеяду полководцев маршала Жукова, благодаря деятельности которых была выиграна Великая Отечественная война. Во всех учебниках истории встречается фамилия знаменитого маршала.

В 1977 году знаменитый маршал в сопровождении группы офицеров Министерства обороны прибыл осуществлять инспекцию Северного флота. Учитывая, что в составе комиссии были в основном сухопутные офицеры, то ждать послаблений по линии знакомств и дружественных связей не приходилось. К инспекции готовились все заранее – готовили корабли, вооружение и технику, личный состав. Руководство флота требовало максимальной отдачи. Проверить могут любой корабль – поэтому готовились все. Привели в порядок причальную линию. Матросы покрасили «кузбаслаком» камни вдоль всей линии причалов. Красились корабли, здания, причальная стенка, приводилась в порядок форма одежды матросов и офицеров. Сходы на берег были напрочь отменены. С утра до вечера на причальной стенке проходили смотры формы одежды экипажей, прохождение сформированных коробок, при прохождении до корабля доносились слова только что придуманных песен. «Тяжелый авианосный….» - неслось при прохождении экипажа ТАКР (тяжелый авианосный крейсер) «Киев», «Впереди всех наш «Севастополь» - доносилось от коробки РКР (ракетного крейсера) «Севастополь». Корабельные стихоплеты выдумывали песни про свои корабли, которые тут же другими умельцами перекладывались на музыку и на следующий день экипажи маршировали с новой песней.

«Маршал любит строевую подготовку, прохождение с песнями и очень любит смотреть стрельбы» - рассказывал нам все знающий штабной офицер.

Все военно-морские базы Северного флота встали грубо говоря на рога. С утра до вечера личный состав разводился на корабельные работы, проводились физические упражнения. Покраски, маршировки, пение и т.д. Времени было мало, а сделать надо очень и очень много. Командование эскадры, дивизии, бригад в буквальном смысле слова терроризировало все корабли.

«Не сдадим – маршал всех переснимает с должностей» - пугали нас информированные источники из штаба флота.

Командование флота носилось сломя голову по всем кораблям, в панике подписывались приказы по наказанию нерадивых и нераспорядительных. В принципе изменить коренным образом уже ничего было нельзя, но хотелось сделать хоть что-то.

Мы офицеры с борта «Спокойного» с огромным удовольствием наблюдали за всей суматохой на берегу. Нас никто почему-то не трогал, казалось, что все забыли о нашем стареньком корабле. Хотя экипаж соседнего собрата «Бывалого» маршировал, бегал, красился и готовился к проверке.

«Нас спрячут подальше. Ну не показывать же маршалу это убожество?» - делился с нами своими мыслями неунывающий и опытный командир БЧ-2 Толя Мамай, стоя на баке – «Мы ход-то толком даже дать не можем»

«А я всю почти радиоаппаратуру сдал в ремонт» - пара приемников и радиостанция УКВ остались только» - с волнением говорил офицерам я (командир БЧ-;)

Мы же занимались покраской корабля. «Нельзя же позорить внешний вид кораблей эскадры» - говорил нам вышедший из очередного запоя штурман Саша Голицын.

Командир и замполит как только начинало темнеть под прикрытием сумерек убегали домой к своим ненаглядным. Для нас же простых смертных сход на берег был категорически запрещен. По приказанию командира мы должны были и днем и ночью приводить в порядок корабль и готовить своих подчиненных к проверке.

И мы собирались в кают-компании и по своему готовились к проверке. Мамай и другие более опытные офицеры рассказывали нам о предыдущих инспекциях флота.

«Да нас вообще перетащат куда-нибудь в Сайду губу подальше от начальственных взглядов. Вон все тридцатки (эсминцы тридцатого проект), стоявшие у соседнего причала и входившие в отличие от нас в десантную дивизию) более расторопные начальники уже куда-то спрятали. Утащили на буксирах и теперь голова у них не болит» - успокаивал нас слегка подпивший в честь надвигавшейся проверки старпом.

Наконец наступил день когда приехала инспекция. Категорически запрещены сходы на берег и любые брожения и передвижения по причалам. На всех углах и выходов с причалов расставлены ответственные офицеры различных штабов. А тут мне как назло позвонили из завода связи и попросили забрать отремонтированную технику связи.

Я пошел к командиру корабля за его разрешением.

«Ты что Блытов хочешь меня убить без ножа? Ты что не знаешь что маршал ходит по причалу и смотрит кто там гуляет без дела в рабочее время?» - кричал на меня в каком-то исступлении командир корабля – «Ты что хочешь что бы у нас с замполитом все звездочки поснимали с погонов? Тебе-то ничего не будет, а вот нам……..»

Он многозначительно поднял палей вверх и с чувством произнес: «Кирдык будет всем и комэску и комбригу и мне и даже наверно самому командующему флота достанется».

«Так я же хочу как лучше. Ведь проверять будут, а у нас больше половины техники в ремонте. Не успел завод до смотра отремонтировать. Там проталкивали в первую очередь «Киев» и другие корабли. Мы как всегда были в последнюю  очередь – вот и не успели. Сам начальник связи флота лично распределял кому в какую очередь технику связи ремонтировать. Нашу отложили до лучших времен, хотя мы раньше всех сдали. А если завтра в море выходить? Как мы пойдем?» - наседал на командира я.

«Мы в море точно не пойдем. Нас сегодня, завтра в Сайду спрячут, и там отстоимся до конца этой гребаной инспекции» - успокаивал меня, а наверно больше и себя командир корабля.

Про ход инспекции рассказывали забегавшие к нам на обед офицеры штаба.

«Ну у морпехов полный трандец. Переснимали все командование от командиров батальонов до самого командира бригады. Летчиков тоже так проверили, что теперь будут лет пять замазывать раны».

Выход на верхнюю палубу корабля был категорически запрещен. По палубе мог передвигаться только дежурный по кораблю, командир и замполит видимо в силу специфичности своих обязанностей. Чернел черным пятном у трапа вахтенный старшина, да сигнальщики с сигнального мостика докладывали командиру обстановку на причалах и рейде.

«Маршал на «Киеве», что-то проверяет. Подняли флаг маршала. На верхней палубе паника по моему построили экипаж» - докладывал командиру рослый старшина сигнальщиков старшина 2 статьи Ваулин.

Командир пулей взлетел на ходовой мостик и обращаясь к появившемуся рядом замполиту сетовал на жизнь: «Не успели утащить нас в Сайду до начала проверки. А кАк я просил. Теперь уже даже не знаю что и делать. Я каждый день докладывал комбригу, а он…. Ну что стоило один буксирчик выделить. Пара часов и никакого позора. А теперь даже не знаю. А что если маршал и кто-нибудь из его нукеров к нам завернут? Да даже если просто кто-то со штаба нашего флота зайдет и в кубрик БЧ-4 спуститься – то все прощай погоны».

Командир чуть не плакал. На меня поднявшегося тоже на сигнальный мостик он смотреть не мог.

«Авось проскочим. Я сегодня с утра в политотдел забегал – обещали нас не показывать. Авось вывернемся» - успокаивал его замполит.

«У вас все только на авось, тебе ничего не будет пожурят и отправят на повышение на плавающий корабль. А мне…… Вот если бы этих связистов с их нештатным кубриком на Марс отправить, да и механиков с их механизмами, то мы вполне смогли бы. А так?» - командир в отчаянии махнул рукой.

Я виновато потупился, и не стал ничего говорить. В конце концов не я придумал сделать кубрик для связистов в необорудованном носовом трюме. Мы и так там своими силами построили деревянную переборку, закрепили койки, утеплили как могли подручными материалами переборки и подволок, покрасили все что можно. Но помещение-то не приспособлено для жилья.

Замполит хотел успокоить командира: «В политотделе рассказывали. Что маршал еле ходит. Старенький уже. Его два генерала здоровенные лбы под руки водят. А у него тужурка с внутренним подогревом. Надо постоянно аккумулятор менять».

«Что точно с подогревом? Ничего себе техника. Нам бы такое в море, когда волна морду льдинками раздирает» - подумал я.

«Говорят что его на «Киев» повезли потому-то там лифт есть, а на других кораблях лифтов нет, а по трапу он без поддержки не пройдет» - продолжал успокаивать командира замполит.

«Ну замполит успокоил твоими бы устами мед пить» - более спокойным голосом говорил командир – «Блытов а ты чего здесь? Давай занимайся своим кубриком, техникой и т.д.»

Я сказав «Есть!» бодро скатился по трапам вниз. В каюте командира БЧ-2 собрались штурман и механик. Увидев меня, они сбросили газету с накрытого стола.

«Носишься по трапам как угорелый. Испугал, а мы тут собрались в честь приезда инспекции по чуть чуть перед обедом. Присоединишься?» - спросил меня улыбающийся как всегда Мамай.

«Да нет командир в кубрик отправил заниматься устранением замечаний»

«Тю! В кубрик! Да твой кубрик в заводе должны были еще сделать. Изоляцию от верхней палубы, переборку штатную поставить по проекту. Командир сам акт приемки корабля подмахнул не глядя, хотя ему твой предшественник говорил, что нельзя подписывать, что кубрик не готов, людям в таком жить нельзя, А он взял и подписал. Говорил что сам ответственный сдатчик обещает все доделать А ответственный сдатчик оказался на деле безответственным негодяем и ни хрена после подписания акта не сделал. Вот так уже четвертый год плаваем. А ты что хочешь революцию за час сделать? Садись к нам расслабляйся и наслаждайся. Дальше ТОФа все –равно не пошлют. А там люди хорошие служат».

«Так люди спят как на верхней палубе, Надо же что-то делать»

«Почему на ТОФе хорошие, а здесь что плохие?» - обидевшись за северян вступил в разговор механик.

«Здесь разные – больше блатной шушеры, а там служат настоящие моряки. Туда как в ссылку самых способных посылают. Там же льгот нет никаких. Блатные туда даже за орденами не ездят. Блатных там напросто не бывает. Служат настоящие мужики» - заступился за ТОФ-овцев штурман.

«Объявляю по каюте режим Тишина. Слушать в отсеках» - объявил с торжественным лицом Толя Мамай, доставая стаканы и спирт с неизменными баранками и луком. Механик плотно прикрыл дверь в каюту, и как можно тише провернул ключ в замке. После этого все торжественно подняли стаканы с налитым «шилом». «Ну ребята за нас и чтобы вся эта дурь побыстрее закончилась. Давайте братцы за ТОФ и за моих друганов и выпьем. У меня там друганы классные служат»» - шепотом произнес тост Мамай.

Все бывшие в каюте подняли стаканы, накрыли сверху ладонями, что бы не шуметь и прикрыв их руками стукнулись донышками стаканов. Раздался глухой еле слышный стук. Я внешними фалангами пальцев, изображая поддержку, стукнул по каждому из стаканов. Дружно опрокинув стаканы в рот они по очереди занюхали баранками а затем покрутив ее на пальце радостно откинулись на стульях и кровати.

«Заедайте братцы луком. Зам гад все ходит вокруг моей каюты и нюхает и нюхает»

Все взяли заранее порезанный лук.

Инспекция продолжалась и никакие маршалы не могли отменить обед.

На следующий день на причале началось представление. Вторая дивизия сдавала строевую подготовку. Командиры боевых частей «Спокойного» забравшись на сигнальный мостик наблюдали за бесплатным представлением. Нас видно не было из-за закрытого на стекла ходового мостика, зато перед нами открылась картина не хуже чем с самодельной трибуны.

Маршал и командующий флотом приняли доклад командира Джемса Константиновича Чулкова. И затем все вместе взгромоздились на импровизированную трибуну и стали наблюдать сверху за происходящем на причале.

Командовал по трансляции начальник штаба дивизии. Прошло построение всех кораблей дивизии, под звуки оркестра внесли военно-морской флаг, затем начался осмотр личного состава и его строевая подготовка. Молодые и ретивые полковники и генералы из инспекции в своих армейских шинелях, выделяясь на фоне черных шинелей моряков, и  носились между подразделениями, как борзые собаки, что-то выкапывая и давая по ходу делая разгоны начальникам. Те вытягивались перед ними. Хмурые офицеры штаба флота сопровождали и записывали замечания.

После опроса жалоб и заявлений, когда к нашему удивлению бодрый маршал прошел мимо всех построенных рядов безо всяких генералов державших его под руки приказал начать прохождение а сам бодрым шагом в сопровождении своих проверяющих направился опять к трибуне. Лица флотских начальников были угрюмые.

Все подразделения дивизии перестроились в стройные коробки. Началось прохождение строевым маршем. Видимо что-то маршалу не понравилось и когда коробки возратились на прежние места после прохождения начались какие-то перестроения. Весь личный состав дивизии перестроили в четыре большие и более или менее равные между коробки. Первую коробку составили офицеры и мичмана кораблей и штабов. Остальные коробки были матросские, и их лишь возглавляли несколько офицеров дивизии. Еще полчаса наверно потратили на перестроение по ранжиру и равнения.

Началось повторное прохождение. Неподготовленные к такому прохождению все подразделения маршировали кто в лес кто по дрова. Было видно, что не ладится.  Командующий флотом давал какие-то указания окружавшим его офицерам, а Джемс Константинович Чулков пытался что-то втолковать маршалу.

Прошедшие подразделения построились на исходной позиции и стали ждать следующих указаний. На трибунах минут десять шел ожесточенный спор между офицерами инспекции командованием дивизии и флота.

Затем что-то отрапортовав Джеймс Константинович Чулков рысью побежал от трибуны к построенным подразделениям давать указания своим подчиненным.

Раздалась команда начальника штаба усиленная многократно трансляцией: «Прохождение с песней. Офицерский полк на месте, остальные напраааво».

«Они чего там сбрендили - с песнями должна идти седьмая эскадра. Ведь все так готовились. Даже песни сочиняли, а вторая дивизия только строевой смотр. Они же не готовили песни. Он что там в план проверки не смотрят и никто подсказать не может?» - забеспокоился внезапно командир корабля и припал к окулярам визира, что бы лучше видеть прохождение.  

Офицерская коробка осталась стоять на месте, а три матросские замаршировали обходя ее на исходную позицию для прохождения. Первая коробка тронулась и до нас донеслись слова песни: «Врагу не сдается наш гордый «Варяг» пощады никто не желает». Матросы шли кто в лес кто по дрова, так же нестройно и пели.

«Идиоты. Ведь подразделения-то не спелись» - отрезюмировал происходящее Мамай о которого опять сильно несло луком.

«Маршал наверно решил сократить проверку, а может и не помнит кто и что должен сдавать» - заулыбался радостный от увиденного командир механик – «Давно я такого концерта не видел. Интересно, что там споет им вторая коробка?»

У второй коробки что-то происходило. Вдоль строя бегали офицеры и что-то говорили матросам, размахивая от отчаяния руками.

Затем вторая тронулась с места и до нас донесся тот же «Варяг». Мы чуть не легли от смеха на сигнальном мостике. Маршал что-то начал выговаривать командующему флотом и командиру дивизии на трибуне. Командир дивизии от отчаяния размахивал руками.

Кто-то из офицеров побежал от трибуны к третьей коробке. Она по команде тронулась с места и до нас долетело: «По морям по волнам. Нынче здесь – завтра там ….». Видимо потому что слова песни никто из матросов толком не знал, пели только припев причем несколько раз. Когда завели припев в четвертый раз, маршал махнул отчаянно рукой пошел с трибуны в сторону стоявших неподалеку «Волг».

Вечером сидя в кают-компании мы радостно обсасывали увиденное. На огонек к Мамаю заглянул флагманский артиллерист бригады второй дивизии, часто заходивший к нам со стоявшего на соседнем причале большого ракетного корабля «Бойкого». Он-то и рассказал: «Все проблемы начались с перестроений. Маршал приказал дивизию построить в три коробки изображающие полки (как армейскую дивизию), а всех оставшихся офицеров и мичманов построить в отдельную коробку. Корабли на дивизии разные по классам по количеству людей. Есть крейсер «Александр Невский» в тысячу с лишним человек, есть малые противолодочные корабли по 150 человек. Стали срочно компоновать коробки изображающие «полки» из экипажей различных кораблей. По бригадам тоже не получилось, так как бригады оказались тоже разные по своему составу. Потом просто пермешали, построили по ранжиру и назначили командиров коробок из числа командиров. Если бы шли по кораблям , как готовились несколько дней, то возможно прошли бы нормально, а так ничего не получилось. А потом эта внезапная вводная по прохождению с песней. Никто не готовился к этому. В плане строевого смотра этого не было, но что маршалу план. По кораблям, если бы проходили, то получилось бы еще нормально, а вот по «полкам» кроме «Варяга» ничего не знал. Хорошо, что офицеров отменили проход, маршал требовал, что бы с песней первой проходила офицерская коробка. Но Джемс взял все на себя, сказал, что офицеры поют только застольные песни и позорить перед матросами их не следует. Маршал согласился. В общем дивизия получила за строевой смотр двойку. Теперь ждем оргвыводы, и будем устранять полученные замечания. Но эскадру сказал маршал будет завтра проверять по физподготовке.

«Так хреново-то» - подумал я – «От этого нам не легче. Кросс, гимнастика и еще чего-нибудь придумают типа плавания».

Но нашему кораблю опять повезло - под проверку физподготовки под «свежий» взгляд маршала попал только один ТАКР «Киев». И мы уже начали надеяться, что инспекцию благополучно проскочили. Командир начал шутить в кают-компании и меньше нагонять страхов, замполит еще чаще бегать под видом политотдела домой, в старпом от радости просто напился.

И вдруг поступило приказание выходить в море в составе всей эскадры. Маршал решил проверить все корабли первой линии эскадры, вывести все в море и провести ракетные и артиллерийские стрельбы. Все до единого корабля кроме стоящих в заводе должны выйти в море.

Командир с механиком узнав об этом спали с лица. Они во время обеда в кают компании обсуждали полученное приказание.

Командир кричал на механика: Все Малышев хватит – уничтожил ты меня и весь экипаж «Спокойного». Нас всех переснимают с должностей, Как ты мог допустить, что все котлы у нас неисправны».

«Товарищ капитан 3 ранга. Я докладывал вам и зам по ЭМЧ бригады. Вы меня посылали подальше, вам тогда не котлов было. Теперь значит Малышев во всем виноват? Хрен вам всем товарищ командир я сохранил все свои рапорта о не исправностях по механической части. Что вы говорили – нам в море не выходить и так отстоимся у причала»

«Вадим Петрович, а может один эшелон сделают твои вахлаки, и мы потихоньку на одном эшелоне отходим» - осторожно спросил молчавший до сих замполит.

Артиллерист и штурман переглянулись, и заулыбались, а что бы замполит не видел их улыбки нагнулись над тарелками.

«Значит так Вадим Петрович иди к зам по ЭМЧ, иди на «Бывалый», но что бы завтра мы смогли дать ход. Это мой приказ!» - продолжал уламывать механика командир.

Но за механиком бежать не пришлось ибо в кают-компанию вбежал взмыленный с задравшейся на затылок черной фуражке заместитель командира бригады по ЭМЧ капитан 2 ранга Малорян.

«Ну что думаете делать начальнички?» - с легким армянским акцентом спросил он.

«А вы что думаете делать?» - в том же тоне переспросил его командир.

Зам по ЭМЧ сел рядом с командиром и что-то по армянски сказал коку. Тот ответил тоже по армянски и скрылся в своем закутке.

«Вот и я думаю что мне с вами делать? Хоть топи вас, что бы маршал не обнаружил» - сказал флагманский механик командиру.

«Я вам и комбригу говорил, что в Сайду бы нас загнали, а теперь крышка всем»

«Надо думать не то что не сделано, а как сделать так что бы выполнить приказание. Малышев ну что у тебя там? Сколько узлов сможешь дать?» - спросил он обращаясь к механику.

Кок принес Малоряну тарелки и поставил наваристый борщ. Тот по армянски поблагодарил кока.

Механик опустил лицо в тарелку и тихо ответил: «Вы же все знаете товарищ капитан 2 ранга, что у нас и как я вам докладывал. Трубки текут менять надо»

«Вай что докладывал не докладывал. Может ты что сам сделал» - ответил ему Малорян.

Мы все уткнулись в тарелки и быстро ели не поднимая глаз. Было понятно, что им всем не до нас. Решается судьба корабля и выхода. Поев и спросив разрешения у командира корабля мы гурьбой покинули кают-компанию. Там остались командир корабля, заместитель командир по политчасти и все механики.

«Давай по рюмочке после обеда» - предложил Толя Мамай. Я и штурман отказались – слишком все было напряжено. По моей части тоже было столько изъянов, что и думать не хотелось.

«Если выйдем тебе Толя стрелять, как у тебя-то»

«А что стрелять – это с превеликой радостью. Давно не стреляли. А так что сделается моим пушкам? Надежно для войны строился корабль. Отстреляемся еще и других поучим если выйдем в море. Ну вы как хотите, а я перед сном по рюмочке, по маленькой» - ответил нам Анатолий и отправился с минером к себе в каюту.

«Трандец нам. У меня компасу девиацию надо делать, а магнитные компасы не в строю. Но я и так справлюсь в лучшем виде, если будем идти в составе соединения» - сказал мне штурман, залезая на свою койку.

«А у меня лишь одна радиостанция УКВ, остальные все средства связи в заводе» - ответил я, и взгромоздился на верхнюю койку и включил радиоприемник «Волну-К», стоявшую радом с моей койкой на шкафу.

Раздался успокаивающий говор дикторов «Маяка»

«А чего тебе в ордере одной станции не хватит что-ли?» - засыпающим голосом спросил штурман.

Меня тоже потихоньку сморил сон. Адмиральский час на кораблях священен со времен Петра Великого с часу до трех часов дня хочешь не хочешь а спи.

После построения и развода на работы командир собрал всех нас в кают-компании: «Долго говорить не буду вы и так все всё знаете. Обстановка сложная - выходить не можем и не выходить тоже не можем. Вадим Петрович обещал выйти на скорости три-четыре узла из Кольского залива. Далее собрат «Бывалый» берет нас за ноздрю и ведет за собой в ордере. Длина буксирного троса должна быть более 600 метров, чтобы он провисал, и его не было видно с флагманского корабля. И далее в составе ордера мы идем подальше от флагманского корабля. Артиллерист стрельбы по пикирующей мишени. С катеров будет запущено 8 крылатых ракет по эскадре. Их нам надо сбить. Уж постарайся Анатолий Иванович. Минер - у тебя будет стрельба боевой торпедой совместно с «Бывалым» по полигону на Рыбачьем. Ну и связист ты уж сеть эскадренную держи, от этого тоже много зависит»

«Только ее и смогу держать, если станция не откажет» - подумал я.

«Ну напланировали стратеги мать вашу» - взорвался внезапно артиллерист – «Ну отстрелятся-то мы отстреляемся, если до места дойдем. Да и минер тоже не подведет. Главное до места дойти. Мех ты как?»

Механик уткнулся головой в стол, и молчал.

Штурман, что бы разрядить паузу внезапно предложил командиру: «Товарищ командир если пойдем на буксире, так может я не нужен, и останусь на берегу? Зачем прокладка если нас за ноздрю потянут?»

«Голицын ваши шутки не уместны в такой обстановке» - взорвался молчавший замполит – «Товарищи офицеры по тому как вы сумеете выполнить задание партии будет судить о вас вся КПСС и ее Центральный комитет. Каждому по результатам будет дана принципиальная оценка его личной деятельности или бездеятельности. Все виновные в завале выхода в море и ответственных стрельб будут разобраны в партийном и комсомольском порядке. Партия спросит с каждого из вас вне зависимости есть у тебя партийный билет или нет. Будет установлена вина каждого за срыв этого выхода в море. Доведите это до каждого матроса, мичмана и офицера. Вечером провести комсомольские собрания. Нацелить на выполнение поставленной задачи каждого человека».

Командир сидел и кивал головой в знак согласия.

«Да мне не собираться надо, и время на комсомольском собрании бездарно тратить, а с техникой заниматься, что бы хоть как-то обеспечить этот выход» - в сердцах сказал командир БЧ-5.

«А вы командир БЧ-5 выступаете что против линии партии и ее Центрального комитета? И вы хотите лично сорвать выход в море путем не проведения комсомольского собрания? Если так – то кладите на стол партбилет сразу» - с помутневшим от гнева лицом ответил на выпад командира БЧ-5, вскочив в праведном гневе замполит.

Командир закончил совещание и мы с камнем на груди разошлись по своим боевым частям.

Всю ночь механики копались в своих механизмах. Даже Малорян убежал на «Киев» лишь после того как было сыграно приготовление к бою и походу. Я как самый не задействованный на учениях заступил вахтенным офицером корабля.

Рано утром мы с собратом «Бывалым» снялись со швартовых и сильно дымя трубами все-таки дали свой ход и направились на выход из Кольского залива мимо острова Сального. Нас вываживали в море, пока инспекция еще не проснулась.

«Вот провели комсомольское собрание, настроили конструктивно всех на выполнение поставленной задачи, и корабль сам дал ход. Ведь так товарищ командир надо с ними построже» - ежась от утреннего холода разговаривал как бы с собой замполит.

Командир молча кивнул головой, ему явно было не разборок и думал он наверно о том что ждет его.

«Вернемся с моря со всеми разберемся. Этот Малышев расстанется с партбилетом» - продолжал настаивать на своем замполит.

Ему никто не ответил. А я лишь поежился в  своем полушубке. Сигнальщики молча смотрели по сторонам.

До выхода из Кольского залива нас страховал маленький буксирчик. А уже не Кильдине Западном нас взял на длинный буксир наш собрат «Бывалый». «Вы там не давайте большую слабину буксира, а то мы на винт можем намотать» - инструктировал нашего командира командир «Бывалого».

«Постараемся. Будем выбирать слабину потихоньку если что. Давай потихоньку Саша» - ответил наш командир командиру «Бывалого» по ГГС верхней палубы.

«Старпом давай ка на бак и лично с боцманом следи за слабиной концов весь выход, а то действительно не ровен час намотает на винт «Бывалый», тогда нам совсем хана будет. Не дай господь волна будет порвет наш конец».

«Главное командир самому на винт не намотать да что бы твой конец не оборвало. А остальное ерунда» - ответил захохотав старпом и отправился на бак в своем полушубке и в унтах следить за слабиной троса. Подмигнув мне он показал из под полы полушубка металлическую флягу.

«Авось не замерзнем»

Мы вышли в назначенный полигон и стали ждать выхода основного отряда эскадры.

С рассветом солнца начался выход основного состава кораблей. Впереди кораблей бежали шустрые тральщики выставив тралы, оберегая от возможно выставленных вероятным противником мин. За ними бежали большие и малые противолодочные корабли, осуществляя попутный поиск подводных лодок вероятного противника. Лишь за ними показались противолодочные вертолеты КА-25 ПЛО, и наконец под флагом маршала показался красавец «Киев». Эскадры севернее острова Кильдин выстроилась в заранее назначенный руководством ордер. Мы с «Бывалым» заняли место по правому борту «Киева на расстоянии 45-50 кабельтовых. Между нами и «Киевом» еще шли разрезая волну три больших противолодочных корабля, как бы прикрывая нас от взоров высокого командования.

Все море было усеяно кораблями нашей эскадры. С «Киева» начали взлетать по очереди самолеты и уходить на бомбежку бурунной мишени по левому борту «Киева». Это была обычная бочка, которую буксировал один из больших противолодочных кораблей.

«Вот это учение так учение. Даже интересно стало» -  поднялся на мостик артиллерист. Ты смотри как красиво.

«Анатолий Иванович! Давайте к себе, у вас стрельбы впереди и смотрите, что бы этот молодой лейтенант вас не подвел»

Командир имел ввиду пришедшего месяц назад на корабль нового командира батареи лейтенанта Юру Ткаченко, прозванного сразу матросами «Малышом» за его рост два метра и два сантиметра.

«А что артиллеристы не подведут. А Ткаченко нормальный хлопец, служака – настоящий хохол хоть и из Москвы! А как нам иначе? Артиллеристом, надо родиться, а он из таких! Настоящий артиллерист из Калининградского училища, а не какой-то студент или ракетчик из ЧМУПСА, каких присылают! Теперь и я могу спокойно уходить на пенсию – есть кому передавать свое дело» - ответил с улыбкой Мамай. По донесшемуся до меня запаху лука и слегка блестевшим глазам я понял, что он уже немного принял на грудь.

Самолеты отбомбились и сели на «Киев», и по эскадре объявили готовность к проведению стрельб по крылатым ракетам. На всех кораблях сыграли боевую тревогу, и подняли до половины красные флаги «Наш». Где-то за горизонтом ракетные катера готовились пустить над нашим соединением крылатые ракеты. Конечно ракеты должны были пройти над нами, а мы по возможности должны их сбить.

«Товарищ командир наблюдаем групповую воздушную цель по пеленгу и на дистанции» - доложил начальник радиотехнической службы Леня Аронов.

«Цели наблюдать и сопровождать» - скомандовал командир.

«Катера запустили крылатые ракеты по курсу и пеленгу. Кораблям наблюдать цели и сбивать – твердый знак раздел …….., твердо раздел……» - прошла по связи команда начальника штаба эскадры.

Командир задергался на ходовом: «Артиллерист ты мишени наблюдаешь? Огонь! Связист «Наш» до места. Почему ваши сигнальщики не докладывают, что на «Киеве» уже подняли Наш до места»

Красный с двумя косицами флаг скользнул по фалу и поднялся до реи.

Было видно как вдалеке с левой стороны соединения появились 8 зловещих точек. Их черные шлейфы выдавали их на фоне белеющего моря. С кораблей эскадры начали стартовать ракеты, которые проходили рядом с мишенями, видимо не причиняя им вреда. Затрещали скорострельные зенитные автоматы. Две или три ракеты все-таки были разорваны взрывами противолодочных ракет или снарядов, и по ходу завалились в море. Было даже страшно наблюдать за их падением, казалось, что их обломки обязательно рухнут на палубу одного из кораблей.

Ракеты прошли над «Киевом» и перешли на правый борт, приближаясь к нам.

«Мамай стреляйте же стреляйте же» - истошно закричал по ГГС командир корабля.

Внезапно тишину на нашем мостике взорвала стрельба орудий нашего «Спокойного». Гремели сразу все орудия и зенитные установки, море огня устремилось навстречу идущим ракетам, а запах сгоревшего пороха от стрельбы укутала весь мостик. Впереди по курсу огнем оделся «Бывалый». Старпом и боцмана залегли на баке. Замполит провалился куда-то вниз по трапу.

«Наверно побежал писать донесение в политотдел» - прошептал мне на ухо командир отделения сигнальщиков Ваулин

Постольку поскольку у нас была только одна исправная радиостанция, команд флагманского артиллериста в его сети мы слышать не могли, то Мамай действовал по своему усмотрению и на свой страх и риск и сбивал все что летело в нашу сторону.

После этого события нам рассказывали в ресторане ребята с «Киева». При появлении в зоне огня мишеней корабли начали самостоятельно вести ракетный и артиллерийский огонь. Флагманский артиллерист распределял цели в своей сети между кораблями.

Маршал после пролета ракет над Киевом перебежал на правый борт. Видимо старты противовоздушных ракет его особенно не вдохновляли, и вдруг он увидел, как один из самых дальних кораблей весь оделся артиллерийским огнем, за ним второй такой же. Сплошное море огня встало перед летевшими ракетами. Огонь и дым стали как бы защитным куполом над этими кораблями. Наши счетверенные зенитные установки, каких не было не на одном из кораблей эскадры, давали такое море огня, что прошедший войну маршал усмотрел в этом что-то созвучное его душе и ожиданию.

Завалилась натолкнувшись на стену огня одна мишень и разваливаясь на куски упала в воду, за ней вторая, третья. Уже на пролете полетела навстречу волнам четвертая. Зрелище было незабываемое.

«Вы смотрите что эти творят? Это что за корабль так отлично стреляет? Вы посмотрите, посмотрите как он стреляет! Вот так и надо стрелять. Как называется это корабль?»

Маршал выскочил из рубки на крыло ходового мостика. За ним бросилась вся его свита.

Офицеры инспекции и штаба флота бросились усиленно рыться в различных справочниках, и искать название корабля на картах маневрирования. Кто-то вытащил и подал маршалу полушубок.

«Товарищ маршал – впереди это «Бывалый», а сзади первым открыл огонь и сбил три мишени «Спокойный» - доложил маршалу командир отделения сигнальщиков «Киева» Коля Додонов, протянув свой бинокль.

Наконец что-то найдя один из адмиралов найдя закричал: «Это эскадренный миноносец «Спокойный» и рядом с ним эскадренный миноносец «Бывалый».

«Вот это корабли! Смотрите - они завалили сразу четыре мишени из восьми. Вот какие корабли нужны нашей стране и военно-морскому флоту. Я обязательно доложу обо всем Министру обороны. Молодцы моряки. Вот это песня! Нам бы на войне такие корабли»

Офицеры штаба флота и штаба эскадры смущенно переглядывались. Многие из них знали, что представляют собой эскадренные миноносцы «Спокойный» и «Бывалый». Но и зрелище их стрельбы было тоже впечатляющим.

«Командиров кораблей и артиллеристов этих кораблей представить к наградам, и рассмотреть их продвижение по службе! Я сам это проконтролирую» - приказывал маршал командующему флотом. Рядом стоял начальник управления кадров и что-то записывал в свой блокнот. Учения продолжались весь день, но для нас главное было позади.

Мы возвращались с моря последними. Отстоявшись тихонько на Кильдине Могильном мы дождались пока все корабли зайдут в базу, Наконец и мы получили добро на заход.

Нас волокли к причалу два буксира, хотя мы могли дойти и сами, но командование решило подстраховаться. Маршал со своей инспекцией уже уехал отдыхать, когда нас подтащили к причалу. На причале нас встречал лично командир эскадры.

Дождавшись подачи трапа, он лихо по лейтенантски взбежал на корабль и подбежал к ошеломленному командиру, что-то пытавшемуся ему доложить. Не став дожидаться доклада он расцеловал его. Обалдевший командир ничего не понимал.

«Молодца Александр Иванович! Вот так и надо стрелять. Три ракеты сразу. Благодаря тебе и «Бывалому» эскадра получила положительный бал за стрельбы и боевую подготовку в целом. Завтра утром маршал хочет видеть тебя и твоего артиллериста. В девять утра буду ждать тебя на причале»

Наутро командир, замполит с хорошо успевшим врезать ночью Мамаем благоухающим луковым запахом на машине отправились в штаб флота с командиром эскадры и начальником политотдела представляться маршалу.

Маршал долго тряс им руки, поставил их деятельность и службу в пример всем офицерам и адмиралам, и приказал командующему флотом представить всех к правительственным наградам.

«Вот это настоящие офицеры – порадовали старого маршала! Молодцы. Вот так и надо воевать. Тогда нам никакие агрессоры не страшны, если такие молодцы в строю»

И потом все по очереди офицеры и генералы инспекции, и штаба флота подходили к обалдевшим командиру, замполиту и Мамаю, и жали им руки.

«Лучше бы налили сволочи» - сетовал Мамай вернувшись на корабль.

 Ну а вечером мы с экипажем «Бывалого» в ресторане «Океан» закатили грандиозный банкет. Замполит командира БЧ-5 Саша Бойцов как всегда остался на посту дежурного по кораблю. Командир и замполит на банкет не пришли, видимо решив, что не с руки им пить с подчиненными. Зато молоденький лейтенант Ткаченко сверкал глазами и произносил восторженные тосты – он попал, как говорят с корабля на бал. Правда у него получилось все наоборот он попал с выпускного бала на корабль и сразу попал на ответственейшую стрельбу, да еще такую интересную и прошедшую с такими высокими результатами.

Через месяц командир и замполит корабля были награждены за эти стрельбы орденами «Красной звезды», обещанными маршалом. Мамаю как и ранее ничего не досталось, но он не очень расстроился.

«Кто-то из штабных опять перехватил - пойдемте лучше поднимем тосты за нас, за то что мы не такие сволочи» - позвал он меня штурмана и механика – «Режим тишина! Осмотреться в отсеках!» и закрыл на ключ дверь в каюту

А еще через месяц наш «Спокойный» на буксирах уволокли в завод в Росту из которого он так больше так и не вышел.

Я уехал через год месяцев служить на ТАКР «Минск» командиром БЧ-4, вместе со мной командиром батареи туда же отправился и лейтенант Ткаченко по кличке «Малыш», Мамай через два года благополучно уволился в запас и уехал на свою Украину. Механика исключили из партии, сняли с должности и отправили служить на «консерву» (законсервированный корабль) в Сайда губу, штурман был уволен в запас досрочно за дискредитацию офицерского звания, так как в сердцах все-таки врезал обещанного «леща» замполиту. Старпом стал командиром ремонтирующегося корабля. Командир получил досрочно звание, и был переведен на вышестоящую должность в штаб Северного флота, а замполит сделал большую карьеру политработника, и стал адмиралом, одним из руководителей партийно-политического аппарата на Северном флоте благополучно прошедшим перестройку и все дальнейшие перипетии нашей страны и флота.