Какой самый
любимый праздник у моряка? Конечно, Новый Год!
Единственный из государственных праздников, не
имеющий никакой политической подоплёки. Ни тебе
торжественных собраний, посвящённых его
наступлению, ни митингов с многочисленными, по
разнарядке «Большого зама», выступающими. Ни
тебе «Боевых листков» и «Молний», подводящих
фантастические итоги и рапортующих о мифических
достижениях. Никаких социалистических
соревнований, в честь наступления нового
календарного года! Только большая приборка,
репетиции артистов художественной
самодеятельности и украшение столовых команды и
кубриков личного состава новогодней мишурой,
юмористическими, с безобидными карикатурами и
неуклюжими поздравлениями в стихах,
стенгазетами. А это – приятные хлопоты.
За сутки до
Нового года старослужащие, увольняемые в запас
весной наступающего года, после отбоя собирались
в столовых команды и начинали лепить пельмени на
весь экипаж. Молодые матросы к процессу
принципиально не допускались. Пельменей лепили
тонну, с душой, так чтобы всем наесться от пуза:
праздник должен запомниться. Потому что, как
гласит «народная мудрость» и любил повторять
помощник командира корабля по снабжению: «Сытый
человек – это звучит гордо!». Тесто ставилось
заранее, в корабельной пекарне. Фарш готовили на
электрической мясорубке. В столовых команды
тщательно промывались столы, столешницы
посыпались мукой, «годки» рассаживались вокруг
столов и начиналась работа, которая, бывало,
продолжалась до утра. Готовая продукция
сносилась в рефкамеру быстрой заморозки, где
рефрежираторщик из группы обитаемости под
руководством командира группы старшего
лейтенанта Петра Ильченко обеспечивал
«глубокий» холод. На офицеров и мичманов
пельмени лепили вестовые большой и малой
кают-компаний, на пилотов – вестовые
кают-компании лётного состава. Помощник
командира корабля по снабжению капитан 3 ранга
Валерий Чурсин и начальник продовольственной
службы лейтенант Кокашинский, за месяц до
наступления праздника начинали «экономить»
мясо, якобы искусственно уменьшая на несколько
грамм мясную составляющую ежедневной нормы
морского пайка, чтобы хватило на «внеплановые»
новогодние пельмени.
- Если по
правде сказать, - как неоднократно говаривал
баталер продовольственный, опытный, хитроватый и
изворотливый бульбаш мичман Гавриленя Леонид
Васильевич, - меньше воровать самим надо, а не
вводить «режим экономии»!
Перед праздником экипаж
мылся в корабельной бане, причём старпом
согласовывал с командиром электромеханической
боевой части капитаном 2 ранга Геннадием Букиным
удлинённый график помывки, давая матросам
возможность как следует отмыться и постирать
нижнее бельё. Матросы безо всякого принуждения
охотно и тщательно готовили к празднику форму
одежды, чистили, гладили. На авианосце царил
духовный подъём.
Готовились к
празднику и замполиты – заместители командиров
подразделений по политической части. Но и среди
них обязанности тоже распределялись. Замполиты
боевых частей и дивизионов руководили
подготовкой и оформлением жилых помещений,
художественной самодеятельностью, готовили
сценарий праздника, стараясь «переплюнуть» друг
друга, сделать праздник своего подразделения
лучше, чем у соседа.
Начальник клуба лейтенант
Матюхин готовил людей на роли Деда Мороза и
Снегурочки, отвечал за установку и украшение
ёлки. Его главной заботой были маскарадные
костюмы, приветственные речи сказочных
персонажей.
Редактор
корабельной газеты старший лейтенант Александр
Косолапов с начальником корабельной типографии
мичманом Николаем Квашневским верстали
внеочередной праздничный выпуск газеты,
печатали памятные адреса и шуточные сценарии.
Секретарь
комитета комсомола лейтенант Вячеслав Зиборов
отвечал за все поздравления, которые
впоследствии озвучивались начальниками, как по
корабельной трансляции, так и «в живую». После
наступления Нового года, представители от боевых
частей, обычно комсомольские активисты,
традиционно обходили столовые команды и
поздравляли своих боевых товарищей.
Корабельный
пропагандист капитан-лейтенант Жильцрв
курировал подготовку к празднику в боевых
частях, где не было по штату политработников, а
также в службах и командах. Но поскольку в этих
подразделениях срочную службу проходили
наиболее развитые личности, то и задачи у него
были проще. В основном направлять и проверять.
Но наиболее
«ответственная» роль отводилась секретарю
партийного комитета капитан-лейтенанту Евгению
Голубкову. Он слушал… . Ходил по кораблю и слушал,
собирая информацию. Слушал в кают-компании
офицеров, слушал в коридорах, заслушивал
информаторов в помещении парткома… Если дверь
парткома прикрыта, значит кого-то «слушает».
Любил офицер это дело… . Считал, что только он
сможет предотвратить неминуемую пьянку. И,
бывало, предотвращал. Вернее накрывал за столом,
со стаканом спирта в руке, преимущественно,
младших офицеров. К мичманам он в каюты не
совался, боялся, что парни молодые, резкие, в
запальчивости могут и лицо «намять». На старших
офицеров исправно «стучал» «Большому заму».
Поэтому в офицерские компании был не вхож,
вернее, не допускаем, и держался особняком.
Сам «Большой
зам», капитан 2 ранга Соколов Рудольф Сергеевич, в
работу политработников по подготовке боевых
частей к празднованию Нового года не вмешивался.
В его задачу входило утверждать и корректировать
планы своих подчинённых, выдавать указания
строевым начальникам и собирать информацию о
готовящихся «отклонениях» от сценария
праздника, то есть о планируемых пьянках. Под
руководством «Большого зама» за неделю до
праздника начинались рейды по жилым и служебным
помещениям, иначе называемые у матросов
«шмонами», проводимые с целью изъятия
заготовленного спиртного и поставленной браги.
Матросам, не имеющим, в отличии от офицеров,
доступ к корабельному спирту, тоже порой
требовался дополнительный стимулятор для
веселья. Этим «стимулятором», естественно,
являлась брага. Изготавливалась она из
«подручного» сырья – компота, сока, томатной
пасты. Дрожжи доставались либо из пекарни, либо
прямо из кладовых, от баталеров
продовольственных. Сахар – из хлеборезки и также
из кладовых. И никакие хитроумные замки,
устанавливаемые на двери хранилищ помощником
командира по снабжению, не могли
воспрепятствовать утечки дрожжей и сахара.
Основным признаком того, что началась постановка
браги, служил несладкий компот, подаваемый
третьим блюдом на обед и ужин.
Но праздник
встречи Нового года будет вдвойне праздником,
если встречать его придётся в море, вдали от
родных берегов. Когда все чувства обострены и
происходящее воспринимается иначе. И хотя Новый
год по традиции считается домашним, семейным
праздником, встретить его на боевой службе
многие моряки почитают за честь и гордятся этим в
последствии.
Новый, 1984-ый год,
авианосец «Новороссийск» встречал в Индийском
океане на рейде острова Сокотра Народной
Демократической Республики Йемен. Пришли мы туда
21 декабря 1983 года и встали под южный, обрывистый
берег. Зашли, вроде бы, как на отдых и для
проведения межпоходового ремонта механизмов
после длительного перехода через три океана –
Северный Ледовитый – от Кольского полуострова
до Фарерских островов, Атлантический - от
Скандинавии до мыса Доброй Надежды, и Индийский
– от мыса Доброй Надежды до Аравийского
полуострова, дважды перейдя экватор. Но ни отдыха
нормального, ни полноценного ремонта не
получилось. Хотя каждый день корабельными
барказами, а по субботам и воскресеньям –
десантным катером с большого десантного корабля
«Александр Николаев», отправляли группы личного
состава на пляж. Остальной экипаж занимались тем,
что красил корабль, готовя его к заходу в
индийский порт Вишакхапатнам, главную
военно-морскую базу восточного района ВМС
Индии, для предполагаемого показа самолетов
Як-38 и вертолетов Ка-27 с целью вероятных поставок
боевой техники на экспорт. Туда должен был
прибыть Министр Обороны СССР маршал
Советского Союза Д.Ф. Устинов. Предполагалось
возможное посещение корабля премьер-министром
Индии Индирой Ганди. Вот под них и готовили
«Новороссийск». А что такое – на необорудованном
рейде покрасить такую махину, как авианосец? Ведь
нет ни покрасочного судна, ни проставок с лесами!
Это означает, что за борт вывешивается несколько
десятков беседок, с которых матросы, балансируя и
раскачиваясь над водой, кишащей акулами, на
высоте многоэтажного дома, замазывают борта
кистями и катками, как придётся.
Так вот, приближался
Новый год. Лётный состав штурмового авиаполка и
вертолётной эскадрильи был отправлен на
госпитальное судно «Обь» для проведения
лечебно-профилактических и реабилитационных
мероприятия. И планировалось, что праздник они
встретят там. В коридорах носовой части правого
борта, где располагались каюты пилотов и
штурманов, наступила тишина. Некому было петь
песни под гитару, принимать гостей и гулять до
утра. Поэтому командиры боевых частей авианосца,
лишившись такой мощной поддержки авиаторов,
собравшись декабрьским вечерком в каюте
«румына», командира минно-торпедной боевой
части, приняли «за стаканом чая» решение:
встречать Новый год вместе, одной компанией.
Ответственным за ёлку и приготовление напитков
назначили «румына». Во-первых, у него была
искусственная ёлка и коробка с ёлочными
игрушками, которые он с домашними вещами
перевозил из Североморска на Дальний Восток, во
вторых, лучше него никто не готовил «сбитень» –
любимый крепкий напиток офицеров
«Новороссийска». Готовился «сбитень» из спирта,
фруктового сиропа, растворимого кофе, сахара и с
добавлением специй, в основном корицы.
Употреблялся только горячим. Разлитый по
глиняным стаканам, «сбитень» поджигался, после
произнесения тоста пламя тушилось, а содержимое
стаканов опрокидывалось внутрь.
Накануне праздника, 30
декабря, в каюту к «румыну» постучал Васильич –
баталер продовольственный мичман Гавриленя. Из
объёмистой сумки на ремне через плечо,
предназначенной для переноса секретных
документов, с красной диагональной полосой и
печаткой из пивной пробки, заполненной
пластилином (такие сумки на «Новороссийске»
применялись исключительно для транспортировки в
опечатанном виде тех предметов, которые открыто
переносить было нежелательно), он извлёк
деликатесы авиационного пайка – слегка
подёрнутую лёгким налётом плесени колбасу
твёрдого копчения, баночки с красной икрой, балык
нерки, консервированные почки, печень трески,
шпроты, много других консервов, сок, чай и сахар и,
конечно, любимую закуску – севрюгу в томатном
соусе. Аккуратно сложил «дефицит» в холодильник.
Второй ходкой принёс овощи и фрукты – помидоры,
бананы, яблоки, апельсины и ананас. Всё это также
исчезло за дверцей холодильника. Командир
авиационной боевой части майор Анатолий Автухов,
в такой же сумке для переноски секретных
документов, доставил два литра спирта. Спирт был,
как и весь полученный на корабль в Североморске,
с запахом резины и жестяным привкусом. Но на то
корабельный народ и придумал «сбитень», чтобы
отбивать неприятные всевозможные запахи и
привкусы у основного, традиционного флотского продукта.
Ёлку минёр нарядил
утром 31 декабря. И спокойно принялся руководить
приготовлением к встрече Нового Года в своей
боевой части. Поскольку не обладал такой честью
(к счастью) – иметь по штату заместителя по
политической части, а посему был един во всех
лицах и сам себя «Большому заму» «закладывать»
не собирался.
А тут, вдруг,
обнаружилось, что на корабле о ёлке-то заранее не
подумали! Политические работники, как всегда,
завалили и это дело. Лишь главный боцман мичман
Бойчук взял в Североморске по своей инициативе
для нужд боцманской команды всего одну маленькую
ёлочку, спрятав её в рефрижераторную камеру.
«Большим замом» ритуальное дерево у главного
боцмана, не взирая на протесты последнего, было
конфисковано и установлено в продпищеблоке
личного состава боевой части связи, БЧ-1, 3, служб и
команд. На кают-компаниям офицеров и мичманов,
другим столовым команды
ёлок не досталось.
И тут «Большому заму»
информаторы сообщают, что у «румына» в каюте
стоит ёлка, пусть искусственная, но пышная и с
игрушками. Естественно, что загребущие
комиссарские руки протянулись в сторону 241-ой
каюты. На «предложения» главного политработника,
отдать ёлку, возмущённый минёр ответил
категорическим отказом:
-
Раньше, в Североморске, думать надо было! Ведь
знали, на сколько месяцев идём, а не
побеспокоились, не предусмотрели. Значит, не
выполнили своих функциональных обязанностей. А
эта ёлка – моя и «накрыл» я её для своих друзей!
И тут же, как бы утешая
политработника, вышел с контрпредложением:
- А давайте с острова
бутылочное дерево привезём! Поставим его на
полётной палубе, нарядим, хороводы водить начнём.
Вот радость-то матросам будет! Поскольку мы в
тропиках, бутылочное дерево вместо ёлки вполне
сойдёт. Да и с намёком.… У меня на берегу одно,
хорошенькое, уже присмотрено. И поздравления
новогодние у него на стволе вырезаны…, - командир
минно-торпедной боевой части говорил с серьёзным
выражением лица, хотя его распирал смех и глаза
сияли весельем
Дерево у минёра
действительно было присмотрено. Когда отдыхал на
пляже, накупавшись до тошноты, решил залезть на
отвесную стену скалистого обрыва, вздымавшегося
от песчаного берега ввысь. Хотелось посмотреть:
«А что там, на острове, где аборигены живут,
делается?». С трудом нашёл едва заметную, почти
отвесную тропинку, и начал опасный и долгий
подъём, занявший около часа времени. Зато, когда
поднялся, обнаружил на вершине относительно
ровное плато, поросшее бутылочными деревьями,
названными так за то, что ствол действительно
напоминает бутылку. Гуляя по этой «бутылочной»
роще, он наткнулся на неоспоримое свидетельство
того, что и здесь бывали русские. На стволе одного
из деревьев острым ножом, с любовью, большим
знанием дела и с соблюдением пропорций была
вырезана… этикетка от бутылки из-под водки –
«Русская водка». Со всеми подробностями и
мельчайшими, вплоть до указания крепости напитка
в градусах, деталями. Чувствовался почерк
знатока. Вот это дерево и предлагалось «румыном»
«Большому заму».
Командир БЧ-3 в
разговорах с политработниками особо не
церемонился, так как состоял в стойкой оппозиции
к ним, и не жаловал их ни на словах, ни на деле. За
что его имя в негативном плане упоминалось и
склонялось на всех партийных собраниях даже по
пустякам. Он лично замполитом корабля был
вычеркнут из списков награждённых «За освоение
новой техники», разнарядку на ордена и медали, за
которую, прислали на корабль в ноябре
телеграммой из Главного штаба. В итоге в списке
оказались сам «Большой зам» и секретарь
партийного комитета Женя Голубков. В
оппозиционных кругах шутили, что они сами себя
представили за освоение новой техники борьбы с
личным составом.
И ещё минёра возмущало
в деятельности политработников то, что
корабельный пропагандист, ответственный за
получение на корабль корреспонденции, при уходе
из Североморска, не забрал и не переслал на
Владивосток почтовый аттестат корабля, не
оставил на военной почте сведений, куда следует
переправлять поступающую корреспонденцию. В
итоге, при стоянках «Новороссийска» в Луанде и
Мапуту, военные «борта» из Советского Союза
прилетали пустыми, без писем для членов
громадного экипажа. В то время, как другие
корабли отряда получали корреспонденцию
мешками. Под тяжестью обвинений в свой адрес и
законным возмущением офицеров, пришлось
замполиту давать необходимые телеграммы в
Североморск и Владивосток.
- Вы, как будто бы,
никогда на кораблях не служили, а пришли сюда из
окопов, - самое культурное, что высказал по этому
поводу «румын» в адрес политических работников.
И только тут, у
Сокотры, были получены первые письма от родных и
близких. Они пришли в Аден на военном самолёте, а
оттуда, в канун Нового года, попутной оказией -
рефрижераторным судном, ходившим в Джибути на
закупку продовольствия и «завёрнутым»
командиром 8-ой оперативной эскадры за почтой,
доставлены на рейд острова Сокотра. Минёр
получил сразу девять писем от жены и пять от сына,
а также несколько поздравительных открыток с
давно прошедшим Днём рождения и наступающим
Новым Годом.
Полученная на корабль
почта несколько разрядила натянутую и нервную
обстановку, вызванную хронической усталостью
экипажа и изнуряющей жарой тропиков.
Поскольку 31 декабря 1983
года выпало на субботу, то особо менять
распорядок дня не пришлось. С утра произвели
усиленную большую приборку, во время которой
моряки добросовестно удалили прошлогоднюю грязь
изо всех шхер и с мылом вымыли переборки и палубу
всех коридоров, тамбуров, сходов, жилых и
служебных помещений. Понукать никого не
пришлось. Матросы в предвкушении праздника
работали азартно. По окончанию приборки, на
полётной палубе, состоялось «капитальное»
вытряхивание матрацев, подушек и одеял. После
обеда экипаж помылся в кормовой бане, а командир
корабля с замполитом и заместителем командира по
авиации полковником Юрием Ивановичем Литвиновым
– в командирской сауне. Где с берёзовым веничком
попарились в парилке и поплескались в бассейне,
наполненном забортной, солёной водой. Офицер по
вещевому снабжению старший лейтенант Ефремов со
строевыми старшинами подразделений организовал
замену постельного белья. Койки, заправленные
«по белому» придали кубрикам и каютам нарядный,
праздничный вид. После ужина началось украшение
кубриков и столовых личного состава, накрытие
праздничных столов. По системе «Экран-32» пустили
художественный фильм и музыкальные видеоклипы.
Но мало кто их смотрел. Все готовились к
празднику, повсюду гремели динамики
проигрывателей и магнитофонов, разнося по
коридорам и сходам музыкальную какофонию.
А минёр, запершись в
каюте, приступил к таинству приготовления
«сбитня». Рецепт его, переданный на
«Новороссийск» офицерами головного в серии
корабля – авианосца «Киев», трепетно сохранялся
благодарными «коллегами», обещавшими и на Тихом
океане сохранить традиции североморцев.
Технологический процесс производства напитка
требовал довольно длительной варки компонентов.
Параллельно «румын» накрывал стол, резал
колбасу, сыр и балык. Но к полуночи всё было
готово.
Офицеры-командиры
подразделений и мичмана-старшины команд
встречали Новый год вместе с личным составом в
столовых команды. Поэтому, прибыв туда, они
поздравили матросов и старшин срочной службы с
праздником. По системе корабельного телевидения
«Экран-32» заместитель командира корабля по
политической части зачитал пришедшие на корабль
поздравления от Министра Обороны маршала
Советского Союза Д.Ф. Устинова и
Главнокомандующего ВМФ адмирала флота
Советского Союза С.Г. Горшкова. Столы были
заставлены всевозможными овощными салатами и
нехитрыми сладостями, выданными
продовольственной службой – печеньем,
пряниками, конфетами и фруктами. За десять минут
до наступления Нового года выступил с новогодним
приветствием командир авианосца капитан 1 ранга
Борис Пантелеевич Черных. Под бой кремлёвских
курантов, несущийся из динамиков корабельной
трансляции, наполнили кружки охлаждённым
компотом, встали и, с последним ударом часов на
Спасской башне московского Кремля, дружно выпили
за Новый, 1984-й, год. Каждый желал себе и всему
экипажу благополучно завершить поход и
вернуться на Родину.
По столовым ходил Дед
Мороз – заместитель командира корабля по
авиации полковник Литвинов Юрий Иванович, в
сопровождении Снегурочки, роль которой исполнял
матросик с миловидным лицом, комсомольский
активист, не пожалевший ваты для формирования
женского бюста впечатляющего размера. Дед Мороз
трубным голосом поздравлял:
- Матросы Флота
российского! С Новым Годом вас! Желаю вам счастья,
здоровья и успехов в боевой и политической
подготовке!
На что матросы с
энтузиазмом вопили:
- Ура-а-а! Ура-а-а!
Ура-а-а!!! – И, дурачась, хватали Снегурочку за её
накладные выпуклости.
Накрывальщики столов
поднесли дымящиеся лагуны с пельменями и все
дружно принялись за трапезу. Из-за того, что
половина холод-машин ввиду продолжающегося МПР
была разобрана, в столовых команды было
жарковато. Но это не мешало веселью. Матросы
хохмили, выступала самодеятельность,
подготовленная «малыми замами», гремела
рок-музыка, несущаяся из динамиков. Потом
артистические бригады боевых частей начали
обходить корабль и поздравлять своих
сослуживцев, несущих новогоднюю вахту, и личный
состав других подразделений самодеятельными
концертными номерами. Отдельная «инициативная
группа» ряженых энтузиастов, вспомнив
деревенские обычаи, нарядившись в вывернутые
наизнанку постовые тулупы, закрыв лица
самодельными масками, занималась колядованием. В
час ночи последовала команда по корабельной
трансляции: «Окончить встречу Нового года!». К
этому моменту всё со столов было «сметено
могучим ураганом» и только фантики от конфет,
огрызки яблок и арбузные корки напоминали о
завершившемся «празднике живота».
Разведя матросов и
старшин по кубрикам и произведя отбой, офицеры и
мичманы были приглашены в салон отдыха
кают-компании офицерского состава, где командир
корабля поздравил всех с Новым, 1984-м, годом,
пожелав успехов в службе. А «Большой зам»
«подсластил» праздник, проведя разбор встречи
Нового года личным составом. Особых происшествий
не было. Так, пара пьяных, да изъятая канистра с
брагой.
- Но это ещё не
начинали праздновать мичмана и офицеры, -
многозначительно добавил умудрённый опытом
службы политработник.
В ответ на это
замечание многие потупили свои взоры, отводя
подозрительно блестящие глаза в сторону. После
такого краткого разбора все были приглашены к
столу. Мичмана, вздохнув с облегчением, ушли в
свою кают-компанию, а офицеры, устало
перекидываясь фразами, направились в свою.
За празднично
накрытыми столами настроение несколько
улучшилось. Обмениваясь мнениями, съели пельмени
и начали потихоньку расходиться по каютам. В
основном, чтобы через некоторое время собраться
в назначенных местах. Так сказать, в «кружках по
интересам». Минёр, как и все, бросив в
пространство ничего уже не значившее:
-
Прошу разрешение от стола, - поднялся
из-за своего столика командиров боевых частей,
находившегося рядом с командирским, за которым
вместе со старпомом столовались также «Большой
зам» и заместитель командира корабля по авиации,
и за которым было символическое место командира
авианосца (командир предпочитал принимать пищу в
салоне флагмана, где были свои вестовой, кок и
«космический» паёк). – А то утром на вахту
заступать, - как бы для себя, но, скорее, для
главного политработника, громко произнёс он.
Под пристальным, вечно
что-то подозревающим взглядом замполита, «румын»
через всю кают-компанию, не спеша, направился к
выходу. Это был сигнал. Командиры боевых частей
переглянулись, но, соблюдая конспирацию, с мест
не сдвинулись. Через несколько минут, поднялся
механик, командир БЧ-5 Геннадий Букин.
-
Все великие люди мало жили. Вот и
мне что-то нездоровится.… Пойду-ка
я спать, - проворчал он в свои пышные усы.
За ним, по одному,
потянулись к дверям и остальные командиры боевых
частей.
Каюты всех командиров
боевых частей и начальников служб, кроме
начальника медицинской службы майора Валерия
Шаферова, жившего в медицинском отсеке,
находились на втором ярусе надстройки. И почти
все - в одном коридоре, отделённом от коридора
кают замполита и старпома тамбуром газоходов,
задраиваемом с обеих сторон тяжёлыми стальными
дверями. Начальник химической службы Игорь
Гончаренко уже закрыл одну из дверей на болт с
гайкой. Теперь, если бы кто-то из начальников
захотел попасть в коридор командиров боевых
частей, то вынужден был бы спускаться на верхнюю
палубу, проходить по правому шкафуту до
следующего входа в надстройку и вновь
подниматься на второй ярус. А это, зная
определённую леность власть имущих, казалось
маловероятным.
Минут через двадцать
все командиры боевых частей и служб, кроме
начальника медслужбы, державшегося особняком от
остальных и ни в какие компании не входившего,
собрались в каюте №241 командира минно-торпедной
боевой части. Минёр погасил верхний свет, включил
ёлочную гирлянду, мерцавшую разноцветными
огоньками, зажёг по углам каюты парафиновые
свечи, и тесное, скромно оборудованное помещение
преобразилось, стало уютнее и домашнее.
Настроили на волну радиостанции «Маяк»
транзисторный радиоприёмник. Плеснув каждому в
стакан по паре глотков сухого вина из бутылки,
взятой румыном на боевую службу специально для
этого случая, проводили Старый Год, помянув всё
хорошее и плохое, что он принёс. Когда из
приёмника раздались позывные «Маяка», хозяин
праздника разлил по глиняным стаканам (также
прихваченным из Североморска) горячий «сбитень».
«Бычки» подняли импровизированные «бокалы»,
помощник командира по снабжению Валера Чурсин от
свечи поджёг налитый в них напиток, и лица
офицеров осветились голубым мерцающим светом. По
традиции все встали, с последним сигналом
точного времени, по команде старейшины
офицерского коллектива, командира авиационной
боевой части Анатолия Автухова, дружно, единым
выдохом, затушив голубое пламя, опрокинули
содержимое стаканов внутрь. Напиток обжёг
гортань, горячая волна покатилась по телу вниз,
на душе стало радостно, пропало постоянно
мучавшее напряжение, пришло успокоение.
Причмокнув губами, связист Сергей Исенко
похвалил «сбитень»:
- Молодец, Николаич!
Замечательный глинтвейн сварил! – Интеллигент,
он иначе «заполярный сбитень» не называл.
Третий тост был
традиционным, флотским: «За тех, кто в море, на
вахте и на гауптвахте!». Его также выпили стоя.
Затем пошла, обычная для таких ночных «чаепитий»,
флотская «травля». В основном обсуждали, что ждёт
на Дальнем Востоке, вспоминали службу на Севере,
клятвенно обещали себе и окружающим, что
приложат максимум усилий для возвращения в
Североморск, в родную Атлантическую оперативную
эскадру, подспудно понимая: обратного пути нет.
Четвёртый тост был также традиционным – за дам
(во время обычной флотской «каютной чайной
церемонии» он идёт вторым), но в связи с
новогодним праздником, «румын» предложил его в
несколько изменённом варианте: «За прекрасных
дам и других мифических персонажей». За что и
выпили, весело и с восторгом.
Где-то через час
командир ракетно-артиллерийской боевой части
Александр Башан задумчиво вслух
поинтересовался:
-
Что-то
политработники нас не беспокоят?
-
Типун тебе на
язык! Не накаркай! – отозвался штурман Валера
Иванов.
Но всех успокоил
командир электромеханической боевой части
Геннадий Букин:
- Не волнуйтесь, я
слышал, что всё командование корабля приглашено
командиром эскадры в салон флагмана на
празднование. Им сейчас не до нас.
Перекуривать и
подышать относительно прохладным свежим
воздухом тропической ночи выходили на обходной
мостик третьего яруса надстройки, возле
стартового командного поста. Наслаждались
ночным бризом, любовались великолепием звёзд
созвездия Южный Крест, раскинувшегося на
бархатно-чёрном небосклоне над линией горизонта.
Среди тысяч ярких звёздных огней отыскали
неприметный, но такой родной всем огонёк
Полярной звезды. К горлу подступил комок,
сентиментальные слёзы туманили глаза – как
далеко от Родины судьба и начальство забросили
нас! Вполголоса спели любимую песню
«новороссийцев» – «Прощайте скалистые горы»,
отчего ещё более затосковали, «вытирая скупую
мужскую слезу». И только новая порция «сбитня»
помогла вернуть хорошее новогоднее настроение.
Разошлись «бычки»
только под утро, когда над скалами восточной
оконечности Сокотры начало бледнеть небо и
погасли южные звёзды. Начинался первый день
Нового, 1984-го года, а минёру надо было собираться
на вахту.
05 сентября 2006 года
|
